«А вы бежите?». На границе пристрастно допрашивают россиян, решивших покинуть страну
Мне говорят: «Пройдите в четвертое окно, там свободно». Подхожу, там парень лет двадцати с проблемной кожей на лице и вида такого, как будто его буллили в школе все классы. Он смотрит пристально, очень неприятно. Что-то пишет, смотрит на меня. Какая цель поездки? Отдохнуть. Через три минуты он говорит, что меня проводят на собеседование.
Пока ждал, открываю телеграм, думаю: «О, может заархивирую чаты». Архивирую «Медиазону», «Медузу». Потом вообще удаляю телегу, репосты из сториз в инсте. Выходит опрятный молодой человек, в красивой рубашке, заправленной в штаны. Не в форме. Одет как в рестик собрался, примерно 32 года, чистая мразь. Не представился, позвал пройти с ним. Говорит мне: «Так, ну телефон на стол, разблокировываем, все из карманов и из рюкзаков вытаскиваем». Телефон хватает и садится шерстить, я вещи достал на стол, начинается осмотр. Этот мне говорит: «Ну вы пока расскажете про себя, чем живете, чем занимайтесь, кем работаете?».
Атмосфера супер-нагнетающая: он говорит интонацией не как следак из ОВД «Таганский», не как в сериалах, а как чистая ультра-мразота. Других ощущений не вызывает. Я ответил, что работаю на съемках, еще делаю татуировки. Он спрашивает: «Так вы делаете татуировки, а кино ваше хобби?». Я объясняю, что нет.
Все это время он бешено шерстит по телефону, открывает все приложения, все переписки со всеми. Я только изредка видел, что он делает. О, говорит, фейсбук? «В фейсбуке сидите?». Нет, скачал, чтобы квартиру найти. Листает новостную ленту: «Так. О, майдан. Вот квартиру сдаете. Уезжаете надолго?». Отвечаю, что на две недели, отдохнуть.
Потом просит показать, что в рюкзаке. А сам листает все в телефоне. Происходит такой диалог.
— Так, а телеграмом что, не пользуйтесь?
— Нет, у меня вотсап для работы.
— Интересно, а это кто? Ваша подруга? У-у-у, а вот вы ей советуете бежать — это как? Бежать из страны?
— Ну да. Уехать, пока не закончатся перипетии.
— А бежать — это как? Насовсем чтоли?
— Ну, уехать. Пока все не успокоиться. Всегда можно вернуться.
— А вы, Марк, бежите?
Потом он смотрит паспорт, отмечает, что у меня очень много виз: и американская, и японская, и британская. «И фотки везде разные. тут вы вон с усами, тут лысый. Вы прикольчики всякие любите?». Спрашивает, что за татуировка на пальцах. Отвечаю, что раньше было слово «давай», что-то чтобы выйти из депрессии. Спрашивает: «У вас депрессия, Марк?». Ответил, что ходил к психологам и психоаналитикам. «Понятно, понятно».
Потом он нашел приложение «Медузы», я его не удалил. Спрашивает: «А что думайте вообще? Сами понимайте — ситуация сейчас в стране непростая». Отвечаю ему, что читаю разные источники и делаю свои выводы. Спросил, зачем я в Грузию еду и еду ли один. Сказал, что один, хотя ехал с друзьями, у них семья с детьми, они уже прошли контроль. Спросил, почему еду через Баку, а не Ереван (взял билет так, чтобы рейс с меньшей вероятностью отменили), где буду жить в Тбилиси, есть ли обратный билет (у меня не было). Смотрел список звонков, спросил, почему состою в чате «Верхний Ларс».
— Ну ладно, Марк. Вы сами-то чего думаете? Любите Путина?
— Я придерживаюсь разных взглядов. Понимаю, что сложно сейчас, поэтому хочу уехать, выдохнуть и переждать. Недели через 2-3 вернусь. Надеюсь, что все скоро наладится.
— Понятно, понятно. Ладно, езжайте. Только там репортажи не снимайте плохие про Россию, — говорит с ухмылочкой.
Мы выходим, я еще сижу, жду на скамейке. Пью воду, в горле ультра-сухо. Сердце дико колотится. Очень страшно. Меня провожает другой мужчина (уже в форме) до того же пограничника. Он снова туго всматривается, проверяет, ставит штамп: «Проходите».
Вячеслав Устенко, 21 год. «Москва—Минводы—Гюмри», аэропорт МинводыУ меня был рейс в ночь с 28 февраля на 1 марта, с понедельника на вторник: Москва — Минеральные Воды — Гюмри, Армения. Ночная пересадка, я уставший, прилетел в Минводы, прошел регистрацию, прохожу на паспортный контроль. И вот сотрудница меня не пустила: что-то там копошилась, смотрела внимательно в компьютере, что-то ей не понравилось, и она позвала потом сотрудника. Она передала ему паспорт, что-то сказала, и сотрудник увел меня: он стал спрашивать: цель поездки, куда едешь, маршрут, все остальное. Я думал, что все нормально, у меня же ничего такого, стал спокойно рассказывать, что еду в Гюмри, потом в Грузию и в Турцию, а из Турции у меня есть обратный билет на 17-е число в Москву, две недели. Ехал бы напрямую в Турцию, но говорят, что нельзя напрямую, надо через Грузию — я так и сказал, они начали дальше узнавать.
Покажи, говорит, билет, ну я нашел его, показываю — он такой: «Не видно». Взял телефон, смотрит-смотрит, а потом в телеграм заходит и уходит в этот момент. Я в шоке, я не выспавшийся, не понимаю, что происходит, и остаюсь с другим сотрудником в форме.
Потом начали у меня по всему телеграму у мне задавать вопросы: я в ГрОбу, в ЛПР состою, вот это все.
Потом другой сотрудник пришел, очень жесткий. Остальные эфэсбэшники были более вежливые, а этот постоянно оскорблял, унижал, говорил, что я анархист, предатель Родины, что я еду на Украину воевать. Смотрели мои фотографии, все переписки, нашли бот Навального, куда новости отправляешь, хотели меня за экстремизм привлечь. Потом еще у меня шутка была с братом: я шутил, типа поедешь на Украину воевать, когда Зеленский выложил о том, что 100 тысяч гривен платят, они хотели приплести, что я брата агитирую.
Пришли другие сотрудники, снова все это по кругу раз пять-шесть. В телефоне все, что можно, посмотрели, стали ноутбук просить. В ноутбуке у меня ничего нет, я говорю, смотрите, пожалуйста, но у меня зарядка в багаже, а он разряженный. Зарядку они не нашли, в итоге достали мой багаж — а это уже было, когда мой самолет улетел.
Когда самолет улетал, и я понимал, что уже на него не сяду, они заставили меня написать подписку о том, что я отказываюсь от вылета и что к ним претензий не имею. Больше я ничего вроде бы не подписывал.
В итоге они нашли зарядку и включили ноутбук. Нашли у меня заявление в ЕСПЧ за прошлый митинг, год назад который был. Были претензии у них, это что куда ты просил. Потом унесли мой ноут непонятно куда, я не знаю, что с ним было. У меня до сих пор подозрения, мало ли какие там программы теперь есть или что еще.
Отпечатки у меня откатали. Я как бы не особо спорил, понимал, что и так продержали, еще хуже было бы.
Потом пришел этот сотрудник, который оскорблял меня постоянно. Мы с ним один на один в комнате остались, он спросил, есть ли камеры, камер не было, и просто полчаса оскорблял меня. Говорил, что я позорю Родину, что на меня государство деньги тратит, вот такую ерунду говорил, что я последняя тварь, из-за меня люди гибнут, если ты против войны, но почему восемь лет молчал, когда дети погибали луганские и донецкие. Ага, а мне 21 год, восемь лет назад мне 13 лет было.
Это все было в аэропорту, у них там за паспортным контролем сразу кабинетики. Привезли мой багаж, все по одной вещичке проверяли, ничего не нашли. Часа два я еще в коридоре сидел, потом принесли документы, говорят иди. Я спрашиваю, а почему меня вообще задержали — говорят, что это военная тайна. И все, иди куда хочешь. Я пошел покушать в буфет в аэропорту, потому что не ел практически полдня, выхожу, меня сотрудник видит снова, и говорит, что опять бумажки надо подписать, билет купим обратный. Я еще два часа сижу, все ушли, никого не осталось кроме пограничника — ему позвонили, что меня какой-то еще сотрудник должен опросить. Он не пришел, и пограничник заставил меня забронировать отель на следующий день и билет в Москву на следующий день. Получается, меня с 9 до 4 держали.
Я поехал в этот отель, который забронировал, переночевал, а на следующий день поехал в аэропорт. Думал, меня снова будут допытывать, а у меня рейс перенесли с вечера на день, другой номер рейса, вот они меня скорее всего и не поймали снова.
Улетел, вернулся, сейчас в Москве. Когда меня выпускали, говорили, что меня скорее всего из страны не выпустят. Может где-то и повезет, кто-то выпустит, но останавливать будут везде. Так сказал сотрудник один.
Иван. Рейс «Москва—Ереван»На погранконтроле, где обычно быстро проходишь за пол-минуты, меня тормознули. Спрашивали куда лечу, есть ли у меня какие-то родственники. Потом сказали дождаться эфэсбэшника. Он отвел меня в сторону, поставил в очередь и забрал у меня документы. Я пока стоял удалил из телеграма и «ВКонтакте» все, что могло показаться ему подозрительным.
Через некоторое время, когда подошла моя очередь, он отвел меня в сторону, сказал показать телефон. Начал пролистывать мои каналы в телеграме, смотреть, не искал ли я, как изготовлять коктейли Молотова, подписан ли я на украинские соцсети, не распространял ли я ложную информацию. Это из того, что я успел заметить. Ну и задавал вопросы: куда и зачем лечу, надолго ли. Слава богу, меня надоумили купить обратный билет.
Алексей, 35 лет. Рейс «Москва—Стамбул», аэропорт Внуково1 марта у меня был рейс на 7 утра. Я приехал в аэропорт сильно заранее — это Шереметьево, терминал С, который новый и весь такой с иголочки. Я приехал почти за четыре часа до вылета и был практически один во всем аэропорту. Все очень быстро прошел, все очень доброжелательные. Собственно, единственный вопрос на релевантную тему мне задали в зеленом коридоре: там сидели две девушки, они так иронично улыбаясь спросили, везу ли я какую-то наличность. Я сказал, что везу 5 тысяч евро. Они спросили, есть ли еще какие-то рубли или доллары, а я ответил, что нет.
Они спросили: «На сколько летите?». Я скорчил рожу — у меня билет официально на 10 апреля, я планировал возвратный менять. Но я сказал, что еду на 10 дней. И одна из девушек, еще так улыбнувшись, сказала: «Думаете, уляжется?». Я ответил, что не знаю, похихикал и ушел.
В целом, ощущение — по крайней мере в четыре утра — постапокалипсиса: никого нет, есть полки, ломящиеся от финляндской водки, виски и так далее, какого-то такого избытка и лухари, и по ощущениям, конечно, всего этого скоро не будет. И в этом смысле именно этот терминал С выглядит особенно дико.
Тем не менее к семи народ уже стал прибывать, его стало дофига. Я летел на борту, который, кажется, изначально планировался меньшего размера, по-моему, даже место, которое я забронировал, было рассчитано на самолет на четыре ряда кресел, я должен был сидеть у окна, а борт, видимо, заменили на самый большой — «Боинг»-777, и я сидел уже в середине. И сегодня еще услышал от знакомого о такой практике, что на его рейс тоже добавили самый здоровый — тоже 777 или типа того — самолет, чтобы обслужить дополнительный рейс в Стамбул.
На регистрации видел много людей с переносками, с кошками, с собаками. Ну, то есть все понятно.
Редактор: Мария Климова
Источник: Медиазона
